[assortita]

На этот раз вышло мини. И тут я, наверное, временно прервусь с табличкой и попишу что-нибудь из больших фиков. Ну а пока - вот.

Название: Психопомп и принцессы
Фандом: Ассорти
Пейринг: Несквик\Афтер Эйт, Натс, Кюсхен, Ройс Нама, Скиттлз, Линдт, Пикник, Экстра, Орбит, Файв
Тема: тишина
Объём: 2024 слова
Тип: слэш, джен
Рейтинг: PG-13
Саммари: Трудовыебудни психопомпа Несквика. Продолжение драббла "Несквик в тумане".
Предупреждение: смерть персонажа
Примечание: за такой странный набор и распределение персонажей по ролям прошу винить чат-бота по имени Кай из ролевой конфы по Ассорти.


Каждое утро Несквик уходит в туман на поиски тех, кому нужна его помощь. В его рюкзаке всегда лежит верёвка (потому что без неё никак), и лежит вилка (потому что она железная), а любимый кактус (хоть Несквику уже и не особенно страшно) стоит рядом и ждёт своего часа. Он привык. Они все привыкли.
Натс тумана видеть не может вовсе. Ему не надо. Он ведёт учёт. Он отчитывается перед аудитором. Он покупает продукты. Он исчезает внезапно и появляется, когда захочет. Ему и проще и тяжелее, но никто из них троих не выбирал свою роль. Натс вообще здесь не при чём – просто ему (не)повезло с братом.
Афтер видит всё. Он стоит у окна и смотрит, как фиолетовый пар поднимается от земли, окутывая Несквика, поглощая его, растворяя в себе. Афтер полгода провёл в тумане – это во-первых.
Во-вторых, он – якорь.
Он стоит у окна, нервно барабаня пальцами по подоконнику, и неважно, какой уже это по счёту раз – он не может не волноваться. Он боится, что Несквик останется там навсегда, хоть и знает, что психопомпа туман не удержит, если якорь держит его сильнее. Если Несквик однажды не вернётся назад, это будет только его, Афтера, вина. Только всё, что он может – и должен – делать, это верить и ждать. И он ждёт и верит.
Время тянется жёваной жвачкой. Афтер каждую вечность бросает взгляд на часы, с которыми не расстаётся никогда. Часы показывают, что прошла минута. Туман появляется после восьми утра и тает не позже половины девятого.
В мире Афтера проходит примерно двадцать, а то и тридцать вечностей.

***

Каждое утро Несквик уходит в туман. Натс не может его видеть, но ему и не надо. Он вообще здесь не при чём, просто привык помогать младшему брату. Какая разница с чем? Кто-то должен вести учёт проведённых, он взял это на себя. Ему лучше даётся работа с таблицами, и он не боится аудитора, в отличие от Неса.
Аудитор приходит, когда пожелает, и неважно, где в данный момент находится Натс. В это утро он вновь появляется в доме, не утруждая себя открыванием двери. Как всегда. Не удостоив вниманием застывшего у окна Афтера, он идёт к дивану, где Натс расположился со своим ноутбуком, ложится, закинув свои длинные ноги к нему на колени и болтает о каких-то уличных гонках и белобрысом засранце. Аудитор высок, худощав и рыж. Он родился в тумане, но никогда туда не возвращался, после того, как его вытянули в мир живых. Он живёт обычной человеческой жизнью, ну разве что иногда проходит сквозь двери – с кем не бывает, в самом-то деле? У него есть семья и работа, множество безумных идей и какие-то засранцы с волосами всех цветов радуги. Натс выяснил, как зовут его люди – просто так, потому что он может.
Несквик боится его до кроликов. Натс – ни капли.
– Трепло, – выносит он свой диагноз, когда аудитор затыкается. – Отчёт слушать будешь?
– Зануда! – не остаётся в долгу тот и добавляет весело, – Это от недотраха. Найди себе кого-нибудь, мой тебе совет.
– Непременно, – обещает Натс. – Итак, на этой неделе…
Аудитор слушает молча, ничего не записывает, не смотрит на таблицы. Натс понятия не имеет, кому и зачем он передаёт эту информацию. Ему всё равно.
– Неплохой улов. Ну бывай, пора мне!
Аудитор кивает, улыбается, встаёт с дивана.
– Ciao, Кюсхен, – бросает ему в спину Натс. Тот оборачивается резко, цедит что-то нечленоразборное, но с отчётливым привкусом «scheise» и пропадает, не дойдя, приличия ради, даже до двери.
Афтер не отрывает взгляда от окна. По внутренним часам Натса прошло полвечности. По мнению ходиков на стене – десять минут.

***

Каждое утро Несквик уходит в туман. В его рюкзаке всегда лежит верёвка (потому что без неё никак), и лежит вилка (потому что она железная), а любимый кактус (хоть Несквику уже и не особенно страшно) стоит рядом и ждёт своего часа. Несквик – психопомп, проводник душ, застрявших на берегу Леты между жизнью и смертью.
Он просыпается в половине восьмого. Эти полчаса – только для Афтера. Он – его якорь, так было решено не ими ещё до их рождения, но Несквика это абсолютно устраивает. Каждый психопомп выводит своего якоря первым. Или не выводит и растворяется навсегда, став частью тумана. Им повезло, но чтобы везло и дальше, так важны эти полчаса. Афтер даёт ему заземление. Несквик впитывает глазами, носом, мозгом, сердцем – всем собою – каждую мелочь: запах его волос и вкус его губ, бледность кожи и шероховатую монотонность голоса, цвета запахов и звуки вкусов, текстуры звуков и вкус цветов. Шепчет сбивчиво: «Я вернусь. Ты только жди меня, ты же будешь ждать?» И Афтер отвечает: «Ты вернёшься. Я жду, я верю. Ничего не бойся…»
Несквик и не боится почти. Он знает – Афтер боится за него.

Несквик уходит в туман. В его рюкзаке верёвка, и вилка, и любимый кактус. Несквик уже знает, что двери никогда не врут. За первой действительно находится принцесса. За второй она может находиться. За третьей – кролик.
Несквик видел тех принцесс. Несквик предпочитает кролика.

Кролик всегда разный, всегда ирреальный – то огненноглазый, то ярко-зелёный, то с мышьими ушами – как будто он плохо представляет себе, как нужно быть кроликом. Но сегодня за дверью Несквика ждёт сюрприз из сюрпризов. Перед ним стоит высоченный парень с бейсбольной битой. Он улыбается до ушей, протягивает Несквику руку и представляется:
– Пикник Кэдберри. Наконец-то, я забыл окончательно! Как же долго я этого ждал!
– Забыл что? – машинально ответив на очень крепкое рукопожатие, спросил Нес.
– Как выглядит кролик. Это значит, что я свободен! Я могу вернуться в мир живых! Сколько лет я провёл тут? Флейк, наверное, уже школу окончил… Как там предки, ничего не знаю. Соскучился даже по папаше! Ну, прощай, психопомп. Не увидимся больше!
– Поздравляю, – Несквик отходит, пропуская Пикника. – А как же…
– Новый появится. А сегодня уж через принцессу. Или полупринцессу, тут как повезёт.
Несквик кивает. Ага, да, чего уж тут непонятного? Пикник скрывается за туманом. Где-то в больнице он вскоре придёт в себя. Стоп! Кэдберри?
– Увидимся, кролик! – шепчет ему в спину Несквик. Виспа Кэдберри – лучшая подруга его матери. И пять лет назад её старший сын…
Несквик вздыхает. Времени всё меньше. Афтер беспокоится. Значит, пора идти к принцессам.

***

Люди боятся больниц. Их пугает мигание лампочек, писк и гудение приборов. Но, конечно, не Орбита; он врач, он знает: самый страшный звук в реанимации – тишина.
Но сейчас он испуган. Он не как доктор тут: женщина, что лежит перед ним, – его мать. Автомобильная катастрофа. Кома.
– Орбит, тебя ждут пациенты.
В кабинет заглядывает Файв. Орбит кивает. Здесь он не может ничем помочь. Там – может и должен.
Файв с закаменевшим лицом смотрит на сестру, сжимает кулаки, разворачивается на каблуках и уходит. Оперировать виновника того, что она оказалась здесь.
Орбит идёт за ним. Его ждут пациенты.
Мигают лампочки. Приборы гудят.

***

Если полупринцесса – это ладно ещё. Она – нормальный пацан. То есть, ненормальный, конечно, на всю голову больной, но это ладно. Главное – не поддаваться его безумию.
С полупринцессой Несквик впервые столкнулся на второй день. То ещё зрелище. Пышное белое платье, похожее на свадебное, всё измазано разными красками. Волосы тоже разноцветные, лохматые. Глаза шальные. Он ткнул пальцем в Неса и воскликнул, что тот – не лев. Постоянно про льва какого-то бормочет, всё ждёт его – что за лев, непонятно. Аслан что ли? Потом он начинает нервничать – и это уже страшно. Потому что он рисует, чтобы успокоиться. Рисует в уме – а всё, что он вообразит, появляется вокруг. Только в это не надо верить. Поверишь – пропал.
Несквик обычно сжимает кактус, колючки впиваются в руку – так и проходит.

Только ведь никогда не знаешь, кто из принцесс ждёт тебя за дверью! Несквику до сих пор везло – но сегодня явно не его день. Потому что ему пришлось нос к носу столкнуться с первой принцессой.
Почему она первая, почему нет второй, почему полупринцесса – полу и, вообще, парень – Несквик не знает. В этом тумане свои законы. Тебе никто о них не расскажет, но соблюдать ты их обязан. На ощупь, наобум – туман есть туман.
Эта одета во всё чёрное, а в лицо ей лучше не смотреть. Потому что оно всё время меняется – то заостряется, становится почти мужским, а правый глаз закрывается повязкой; то снова преображается в миловидное женское. Но и то и другое смотрят сурово, смотрят так, что не понимаешь, как заживо не сгорел под этим взглядом. Первая принцесса пугает сама по себе, пугает сильнее, чем кролик и аудитор вместе взятые. И против неё не поможет вилка, не помогут верёвка и любимый кактус. Она смотрит – молча – а у Несквика ватными становятся ноги, он дрожит, распадается, тает…
Тихий голос поёт знакомую песенку, фиолетовый голос, искрящийся, бархатный. Несквик цепляется за цвета, цепляется за звуки, за вкус и запах. «Я жду, я верю», – шепчет Афтер где-то там, в мире живых, и Несквик оживает, собирается в кучу, собирается с духом.
– Пропусти меня! – говорит он уверенно, резко. И принцесса его пропускает.

Ходить по воде совсем не сложно. Она проминается под ногами, хлюпает, но совсем не мочит сандалии. Ждут его обычно у берега, но не в этот раз. Пришлось здорово постараться, чтобы отыскать, наконец, сегодняшнего клиента. Этот парень добрался до середины Леты и сел на воду в позе лотоса. Симпатичный азиат с длинными волосами и спокойным лицом. Он рисует бамбук и птиц на воде пальцем, и они тают не сразу. Несквик садится рядом.
– Назови своё имя, – требует он.
– Ройс Нама, – представляется азиат. – Добрый день. Рад знакомству.
Он вежлив безукоризненно, и равнодушен в ещё большей степени. Несквик даёт ему выбор – таково правило. Если проходишь через первую принцессу, ты всегда даёшь право выбора. Если через полупринцессу или кролика – выбираешь сам.
– Куда пойдём, – спрашивает он. – К живым или мёртвым?
Ройс Нама пожимает плечами.
– Всё равно.
– Но ты должен решить! – Несквик злится.
– Всё равно. Могу подбросить монетку. У вас найдётся?
У него находится.
– Орёл – туда, решка – обратно.
Монетка крутится в воздухе. Несквик смотрит на неё с замиранием сердца. Ройс Нама – с безразличием. Орёл. Господи боже…
– Вот и решили.
Ройс Нама поднимается на ноги. Несквик набрасывает на него верёвку. Он ещё ни разу не водил на тот берег. Всё однажды случается впервые.
Он не спорит. Клиент сделал свой выбор.

***

Мир тонет в тумане, странном фиолетовом тумане. От него веет мятным холодом, он щиплет тело, как «взрывающаяся» карамель – язык. Экстра Ригли бредёт наобум, на ощупь – и выходит к дверям, обитым малиновым дерматином. Без стен, без окон – без всего. На одной написано: «Тут принцесса», на другой: «Или тут», на третьей – ничего. Она пуста. Она ждёт её. Она ждёт – и Экстра заходит, не может не зайти, это сильнее её.
Заходит и понимает: теперь у неё одна цель в этой (не)жизни – забыть.
Забыть, как выглядит кролик. Куда уж проще? Куда сложнее.

***

Мир тонет в тумане, фиолетово-чёрном. Здесь, у границы мира мёртвых, он такой. Несквик отвязывает верёвку. Несквик смотрит вслед Ройсу Нама, уходящему в страну-без-возврата. Там… спокойно.
Несквик перечисляет про себя: звуки и вкусы, цвета и запахи. Глаза Афтер Эйта темнеют от страсти, волосы пахнут росой и рассветом, бледная кожа на вкус, как солёная карамель… Несквик видит запахи, и слышит вкусы, и обоняет цвета – иначе никак. Несквик идёт обратно, туда, где живые. Туда, где его якорь, где его Афтер.
Он ведь верит. Он ведь ждёт. И он – лучшее, что с ним когда-либо случалось и случится.
Без этого тоже – никак.

***

Афтер Эйт стоит у окна, нервно барабанит пальцами по подоконнику. Прошло уже двадцать четыре вечности. Двадцать семь. Двадцать девять…
И вдруг туман тает, распадается на клочья, и Несквик машет ему рукой, и Афтер машет ему в ответ. И падает на пол, расслабившись резко, и обнимает колени. Его трясёт. Его облегчение размером с гору. Несквик вернулся.
А глаза у него пустые, а вокруг – аура смерти. Он улыбается, и от этой улыбки становится жутко. «Я был там, – говорит он. – Там спокойно».
– Только попробуй остаться! – шипит на него Афтер, бьёт наотмашь по щеке ладонью. – Я за тобой пойду, всё посмертие тебе испорчу!
Это несвойственное ему поведение, но так тоже надо. Больше ощущений, эмоций, звуков, больше привязок. Афтер Эйт опутывает Несквика собой, как паутиной. Афтер – якорь, он должен тянуть его обратно сильнее смерти.
– Я тебя люблю, – шепчет он. – Ты мне нужен. Не смей даже думать об этом, слышишь?
Несквик слышит. Обнимает его крепко. Целует в губы, щёки, скулы – беспорядочно, суетливо. Вот теперь он вернулся полностью. Всё хорошо. На этот раз.
– Спасибо, – говорит он. – Я без тебя никуда, обещаю.
Афтер верит. Он рождён, чтобы верить Несквику – и в Несквика.

***

В стерильно-чистой палате реанимации мигают лампочки, гудят приборы, пищит кардиосигнал – бип, бип, би…
– Всё… – Орбит смотрит на монитор, на зелёную линию – прямую. – Всё кончено.
Он вздыхает. Полтора года. Полтора года – и всё насмарку. Он вынимает вилку из розетки. Ройс Нама ступает на берег мира мёртвых.
В его палате воцаряется тишина.