Автор: кто бы вы думали?Мишкоавтор
Бета: до сих пор
Размер: мини
Персонажи: Мишка Косолапый, Мишка Северов, Раф Конфеткин, куча другого народу рядом
Категория: джен, пре-слэш
Жанр: флафф, юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: лагерные будни некоторых членов третьего звена второго отряда лагеря "Красный Октябрь". И не только!
Дисклеймер: Конфеты и марки принадлежат своим правообладателям.
Предупреждения: вбоквел по первому Пионер!АУ, про младшее поколение. Если внимательно следить, то можно узнать, как вели себя герои, когда их видели только Мишки, кто куда пошел и что сказал.
умилитьсяВ летней тишине лагеря мелодично свистел сверчок да пролетали иногда тяжелые неуклюжие ночные бабочки.
Аноны сладко спали.
Тред был заполнен на 77%.
Пять утра. К столовой подъехал водитель Гоги - привез дневную норму свежего молока в бидонах. Милки Вэй беспокойно зашевелился на койке.
Шестой час. Пионер-препод с АУшкой все еще проверяет тетрадиХд
Рассвело. Сторож дядя Анон (по паспорту Аноний Дайревич Непомнящий) сдал вахту и ушел в подсобку отсыпаться - вечером он обещал рассказать ребятне о войне, на которой служил, о своем подвиге на Фандомной Битве, показать ордена и спеть несколько старых песен под боян.
Пионер-автор проверял тетрадки.
- Вах, бэдненький, все сидишь? Такой молодой, зачем только взял самодеятельность? - пожалел Гоги и налил еще не поставленного охлаждаться, парного молочка в синюю кружку в горошек. - На, попей, учитэл!
Шестой час. В палате для девочек темноволосая и черноглазая Маки Красных проснулась от странного ощущения: одеяло подпрыгивало. Приподняв его, девочка завизжала от неожиданности, но вовремя прикрыла рот ладошкой: из теплого плена на нее выпрыгнула прохладная лягушка, которая, впрочем, испугалась еще больше и сразу поскакала по комнате - прямо к койке Дюшески Карамелькиной; а Маки всегда была не робкого десятка, поэтому она просто перевернулась на другой бок, почесала пятку и начала повторять таблицу умножения - первейшее средство при бессоннице.
Через две минуты детский организм легко перешел в режим сна.
***
Снаружи, под подоконником, разочарованно вздыхали Мишки - Северов и Косолапый.
- Говорил же тебе, бесполезно, - ворчал серьезный, рассудительный Мишка в очках.
- Да, ладно тебе. А давай завтра мышь в душевую притащим? - мечтательно произнес более легкомысленный белобрысый Мишка.
На том и порешили, но дела потом, а сейчас пора в корпус - отсыпаться.
Утром на линейке хмурый, невыспавшийся Северов пихнул локтем лучшего друга:
- Слыхал, Мих, сегодня купаться поведут.
- Да, Борька сказал, перед обедом, - покосился Косолапый на их краснощекого звеньевого, подобострастно пялящегося на товарища дежурного члена совета. Что ж, зато у них всегда были сносные места у костра и о всех нововведениях ребята знали заранее. А о своих проделках друзья и так никому не рассказывали - мало ли стукачей в отряде.
- А давай ночное купание устроим! - в полусне пробормотал Мишка, стараясь не закрывать глаза и криво-косо соответствовать стойке "смирно".
- Тшш! Все потом, - предусмотрительно заткнул товарища Михаил, так как на них начал поглядывать уже председатель совета отряда.
- Товарищ дежурный член совета дружины! Во втором отряде тридцать восемь человек! На утренней линейке выстроены все! Председатель совета отряда Ирис Кис-кис.
Пока совет дружины командовал "Равняйсь!", "Поднять флаг!" и прочее, Северов опять пристал:
- А когда в этом году День Нептуна? Я хочу быть нормальным индейцем, а не как в тот раз!
- Да тихо ты, я краски привез, а перья мы найдем, - успокоил Мишка.
- Хорошо бы, - усмехнулся Северов и, замешкавшись, чуть не получил локтем в лоб от Генки Взлетного, как всегда хулиганящего, пока никто не видит. Просто позор звена! Но Косолапый только фыркнул.
Наконец, с отрядами разобрались, отчеты представили, флаг подняли, и ребята бодро (а кое-кто и не очень) помаршировали в столовую, где сегодня дежурило второе звено четвертого отряда - слава пролетариату, девчонки.
***
ПОВ Северова.
День прошел сумбурно. На море их опять не водили – сказали, что, мол, на пляже санитарный день, и вообще похолодание. Друзья долго недоумевали, какой может быть на пляже санитарный день, но больше никто ничего не знал. А кто знал, тот не рассказывал. Так что время до обеда каждый провел, как хотел: Мишка что-то читал, кажется, Вальтера Скотта, Маки пришла в гости к Пете Батончикову, и они играли в морской бой на интерес, причем Петька продувал подчистую. Сам он чистил и сушил найденные накануне белые перья – Мишка сказал, что гусиные, да все равно, главное, длинные и крепкие. Почти все ребята из палаты ушли играть в футбол, не на тренировку, а так, для удовольствия. Кто-то, громко крича, играл в догонялки под окнами: наверняка, малышня какая-нибудь, первый отряд.
После обеда он радовался возможности не лежать неподвижно два часа, а порисовать, тем более такое – стенгазету. Интересные статьи уже были собраны девочками, осталось только оформить, ну они с Мишкой и вызвались – все лучше, чем смотреть в потолок, когда даже поговорить нельзя – все не только слушают, но и видят, что ты говоришь, и бурно выражают недовольство.
Так что мальчишки с выделенными за способности к рисованию Карамелькиной и Ромашкиной рьяно принялись за дело. Правда, через полчаса мимо кабинета прошла тетя Нутелла и, подмигнув, увела Косолапого, якобы перетащить кастрюли в летнюю кухню. Северов хмыкнул: ну да, конечно. Все знали, какой Мишка сладкоежка, и повара с буфетчицей, а также старшие девочки из вожатых часто подкармливала его: то конфеткой, то печеньем, тетя Нутелла, вон, литрами варила варенье из кактуса.
Мишка (или Михаил, как он иногда называл себя, когда разговаривал с зеркалом) вздохнул, но подумал, что это же ненадолго, порисуют, потом пойдут на собрание, и воспрял духом. Они с девчонками доработали и уже разложили все по полочкам, куда что поместить, и собирались идти за вожатым для дальнейших инструкций, как он сам явился, да еще в каком виде: заикаясь, поздоровался, отобрал и скрутил ватман слегка трясущимися руками. Когда его спросили, зачем, покраснев, сказал, что нужно срочно что-то уточнить у заведующего, и умчался в неизвестном направлении. Впрочем, Рафу ребята доверяли: он никогда их не ругал, отвечал на все, даже глупые, вопросы, всегда заступался и разговаривал нормально, как со взрослыми. А еще ему можно было доверить тайну.
Так что они немного посидели с Дюшеской и Ладкой, он рассказал им пару анекдотов, они ему – свежие сплетни. Не то, чтобы он интересовался. Но в этот раз информация касалась лучшего друга. Ромашкина, хихикнув, заговорческим шепотом сообщила:
- А ты знаешь, что Мишка твой влюбился в Машку Коровку из четвертого звена?
Северов обескураженно посмотрел на нее:
- Шутишь? Не было такого. Я бы понял!
Карамелькина ехидно рассмеялась:
- Много вы, мальчишки, замечаете. Сегодня утром она нашла под подушкой записку. Там говорилось: «Ты мне нравишься, но я не могу говорить об этом в лицо, потому что точно тебе не понравлюсь», ну, и так далее, а в конце подпись – «К.» И его видели утром рядом с нашим домиком, что ты на это скажешь?
Мишка задумался. Может, он и правда не заметил? Вроде всегда рядом крутился. Или…
- Нет, погоди, не может это быть он. Мишка-то? Не понравится? Он же человечище! Он бы и мне нравился, если бы я был девчонкой!
Лада с Дюшей как-то странно переглянулись, и первая протянула:
- Что ты понимаешь. Человечище – пф! Никто с ним и не водится, кроме тебя.
Тут мальчик по-настоящему обиделся за друга:
- Да ну вас, сороки! Сплетничаете, как базарные бабки, а сами хорошего человека обижаете!
Девочки надулись и, погрозив кулаком, ушли на остаток сон-часа. С них же спросят, где пропадали, раз газета не готова.
Мишка же уселся ждать – Косолапому никто не сказал, что газету у них увели, значит, он придет обратно.
***
Мишка выпросил у завхоза дяди Грильяжа утюг и как раз наглаживал свой красный галстук, когда к нему подошел Борис Бар:
- Эй, Косолапый, почему не на сон-часе?
Мишка чуть не подпрыгнул. Сон-час же! Что тут делает этот краснощекий, опять вынюхивает?
- Я отпросился у товарища дежурного члена совета. По уважительной причине.
Звеньевой подозрительно принюхался:
- А почему от тебя кактусовым вареньем пахнет?
Мишка состроил лицо кирпичом, стараясь не рассмеяться:
- Да вот, помогал тёте Нутелле варенье перетаскивать, а одна банка протекала – пришлось галстук стирать, - показал он на свое занятие.
- Молодец, Косолапый, порядок важнее всего! – снисходительно похвалил Борька. Мишка чуть не фыркнул. - Я вот что спросить хотел: ты, образцовый пионер, отличник, юннат, а водишься с этим Северовым. Он же позор звена! Не то чтобы плохой, но разгильдяй, причем не слишком умный! Антисоциальный элемент!
Мишка невозмутимо поправил очки:
- Вообще-то он математику знает лучше меня, и играет в футбол за сборную отряда. А сейчас рисует стенгазету в Доме Культуры – вместе с Карамелькиной и Ромашковой. Я потом к ним помогать, а то не успеваем.
Звеньевой Борис еще немного попыхтел, не нашел, к чему придраться, и поспешил по своим якобы важным звеньевовским делам.
Мишка улыбнулся. Ничего они не знают про Северова. Лучше друга и человека не найти.
Догладил галстук, повязал аккуратно. Похлопал по карману – там в спичечном коробке томился светлячок. Ночное купание – это, конечно, здорово, но не так интересно, как рассматривать светящееся живое существо.
Затем Мишка поставил утюг на место, отказался от чая с дядей Грильяжем и умчался в Дом Культуры – дорисовывать стенгазету. Оказалось, уже не надо…
Но это совсем другая история.
***
Мишка Северов сидел в пустом кабинете, подперев рукой щеку, и думал:
- Как это Косолапый умудрился? Впрочем, это же Мишка, он умный, он может. Этим утром? Хмм… Возможно, когда заявил, что у него важные дела, взял банку, в которую обычно ловил жучков, и ушел, - Северову было неинтересно рассматривать в лупу букашек, и он провалялся до подъема, растягивая сладкие минуты сна. - Надо было с ним пойти! В следующий раз – обязательно.
Мишка подумал ещё:
- А может, не будет никакого следующего раза. Раз влюбился, будет ходить за этой… как ее? А, Машкой, - Мишка вспомнил, как она выглядела: светлые волосы до плеч, голубые глаза, не толстая, и вполне себе милая девочка, из спортсменок. Мария со смешной фамилией «Коровка» совсем не походила на буренку, она играла в теннис и бадминтон так же хорошо, как в футбол – наравне с мальчишками! – и вообще была свой в доску парень. – Так вот, значит, будет дружить с ней, ходить вокруг нее, за ней, под ручку. Да пусть ходит, что я, не понимаю, что ли? – на самом деле, Мишка не очень понимал, как можно променять друга на почти незнакомого человека. – Но почему бы не сказать? Он мне что, не доверяет? Да нет, Косолапый может быть каким угодно, но не рассказать мне… наверное, я в чем-то неправ. Надо присмотреться.
***
Косолапый отсутствовал долго, зато пришел с таким довольным видом, что, даже не чуя аромата кактусов, стало ясно, кто сегодня прилично урезал запасы варенья в буфете.
Они сходили на общеотрядное собрание (Рафик отсутствовал, никто не знал, почему). Потом состоялся товарищеский футбольный матч между третьим и пятым звеном (Северов, конечно же, не отказался принять участие). К игрокам присоединилась и злосчастная Маша, усложнив игру для Мишки – было ужасно интересно, чем она так зацепила друга, из-за чего он не забил пару голов, просто потому что, выворачивая шею, смотрел в другую сторону. Косолапый тоже сел на скамейку – болеть за родное звено. «Это он только для вида так сказал», - осознал Северов, пытаясь охватить обоих и проследить направление взгляда товарища. В отместку мяч прилетел ему в затылок, судья пригрозил удалением, зрители шумели: «Что с тобой, Мишка? Играй жестче!», и мальчик решил оставить наблюдения на потом.
После матча, забрав полдник (булочка и кисель, который оба, сморщив носы, отставили в сторону, к вящей радости Женьки Бумера), ребята отправились в каморку дяди (даже, скорее, дедушки) Анона мастерить бумажного змея, и провозились до самого ужина. Северов специально запоминал дома чертежи, на случай, если потеряет блокнот, и надо же, потерял! Судьба, не иначе. Так что руки выполняли механическую работу, а сам он готовился к серьезному разговору: все равно Мишка когда-нибудь женится и станет реже вспоминать о своем друге, поэтому нужно заранее привыкать к тому, что он будет больше времени проводить без него.
***
Мишку Косолапого мало кто видел без очков: он ходил в них на пляж, плавал в море, даже брал с собой в душ, кладя на полочку для мыла и отворачиваясь, чтобы помыть голову. Даже засыпал в них! И только Северов, да еще мама с папой, знали, почему. Как-то раз он признался, что без очков выглядит несерьезно, но он же не такой! Северов тогда прыснул, потом расхохотался: «Да уж, ты – и несерьезный!» Косолапый даже самые большие шалости, на которые у Северова порой не хватало смелости, творил с серьезным лицом и спокойным голосом. И руки не дрожали.
А еще никогда не краснел – ну, как, «никогда». Северов как-то прилюдно снял с него очки. Подошел с независимым видом, словно вообще мимо шел, и сдернул, чуть не оторвав уши. Какая была реакция! Мишка испугался, дернулся от неожиданности, затем смутился, покраснел. Северов аж обалдел от этого зрелища – ни разу не видел! Потом тот обиделся – когда Северов сказал, что он похож на девочку. «Что значит, похож на девчонку? Какая я тебе девчонка? На себя посмотри!» Мишка тогда рассмеялся и ответил, вернув очки, что он просто милый.
Действительно, у него оказались выразительные изумрудные глазищи, обрамленные черными ресницами, и все это придавало ему… хм, трогательный вид. Ладно, хорошо, скрепя сердце и зажмурившись, Северов мог признать, что его друг действительно красивый. Вообще, нормальные мальчики обычно не такие аккуратные, прилежные и миролюбивые. Уравновешивал всю эту «ботаничность» буйный характер и готовность к авантюрам, похлеще, чем у него самого. И Северов просто счастлив быть ему другом. Но сам он ему такое ни за что не скажет! Никогда!
***
На ночь Мишки всегда сдвигали кровати вместе: чтобы шепотом, никому не мешая и не выдавая планов, обсудить прошедший день и решить, что они будут делать завтра. Или просто, дождавшись, когда проверяющий заснет, совместить одеяла и читать с фонариком что-нибудь интересное, например, «Остров сокровищ», или «Гиперболоид инженера Гарина», или «Фаэтов». Северин больше любил научную фантастику, тогда как Косолапый зачитывался приключениями, особенно с исторической подоплекой. И оба обожали ужастики. А фонарик был один на двоих.
***
В девять-полдесятого первые три отряда укладывают спать – дежурные проверяющие ходят и отлавливают сочкующих и засидевшихся пионеров, а также устраивают рейды по близрастущим кустам – на предмет нарочно скрывающихся. Мишки до последнего ждали Рафа – что он скажет насчет газеты? – но не дождались – прогудели отбой для младшей смены.
- Наверное, организует танцы, а газету сам доделал, ну, или выпросил у заведующего продлить сроки, - задумчиво произнес белобрысый Мишка, аккуратно складывая шортики и вешая на спинку стула.
- Скорее всего, - согласился его товарищ и зевнул. – Но Раф молодец, он все сделает, как надо, - и зевнул еще раз. В этот момент выключили свет.
- Эй, не спать, - прошептал Мишка и ткнул друга наугад, попав, видимо, под ребра, так как Косолапый ойкнул и быстренько свалился в кровать.
- Ты чего? Я чуть не упал! – проворчал он.
- Да ладно? А то я не заметил! Но ведь правильно упал же!
- Сколько можно болтать? Давайте уже спать, - донесся сонный, неразборчивый из-за подушки голос Зефира Шармель. Ребята, особенно вредные девчонки, иногда смеялись и дразнились, что Зефир – женское имя, однако он не обращал на это никакого внимания, а его сестренка Пастила из старшего отряда была первой красавицей лагеря, и защищала любимого братика по мере возможностей. (Которых было не счесть – все внимание мужской части самодеятельности, и Пастя знала, как с ним обращаться.)
Итак, ночью они собрались пробраться на пляж. Поэтому не планировали никакого чтения, тут главное – не заснуть. Северов, как самый бодрых из двух, вызвался дежурить, давая жаворонку-Косолапому возможность поспать хоть пару часиков. Он принялся проговаривать про себя все стихи и песни, которые помнил наизусть, таблицу умножения (дада, она его бодрила) и размышлять, что подарить Мишке на День рождения (в августе).
***
Где-то к двенадцати Северов разбудил друга, и они, переступая на цыпочках, оделись и собирались выйти, когда:
- Ты куда белую футболку надел? Она же будет отсвечивать, тебя за километр из-за угла заметят! – взнегодовал Мишка.
- Верно, - рассудил Косолапый и переоделся, теперь уже как полагается, в черную футболку, которая носила на себе несмываемую репутацию «для шалостей». Его друг одобрительно кивнул, и приоткрыл дверь. - Подожди! Забыл, - Мишка похлопал по карманам, не нашел коробка и полез под стул. К счастью, он был там. Мишка потряс его – внутри зашуршали. Все в порядке.
- Что у тебя там?
- Секрет.
- Сплошные секреты от меня, - вздохнул Северов, и они, наконец, выскользнули в коридор, мимо пустой Дежурки (либо спали, либо ушли по своим дежурным делам, хотя какие дела в полночь?) и наружу, в душную летнюю ночь.
Пробираясь вдоль стены, под окнами, ребята пару раз замирали, услышав шаги. Один раз это был дед Анон, ну да он сторож, ему так положено – ходить по ночам. Второй оказался неопознанным – Косолапый едва успел схватить Северова за шиворот и пригнуть к самой земле, когда прямо в нескольких шагах пронеслась в направлении жилых корпусов одинокая фигура. Мальчишки перевели дух – ну, этот бы и не заметил, вон как припустил. Интересно, чего это он? И кто? В темноте не было видно ни зги – фонари на ночь отключались, а луна как раз скрылась за тучей.
Но наши герои уже достигли зарослей крыжовника у забора и перелезли через забор – на свободу! На море! Там и прохладнее – с моря по ночам дул ветер, принося аромат соли, водорослей и мелкую пыль.
Путь на дикий пляж проходил мимо общего пляжа, где в это время кто-то был. Довольно уединенно, впрочем, от лагеря не видно, и незаметно подойти нельзя. Другое дело, что эти двое сидели лицом к костру, соответственно, не видели, кто там крадется в темноте, а уловить еле слышные трения песчинок о подошвы кед им мешала гитара. Да-да, гитара, на которой один из них довольно споро наигрывал несложный, смутно знакомый мотив. В гитаристе Косолапый с удивлением узнал Натса Белкина, члена совета дружины, который должен будет стать вожатым в следующую смену, но, по-видимому, приехал раньше, освоиться и все такое. Мальчишки переглянулись, стекли в горизонтальное положение и по-пластунски подползли поближе, спрятались за песчаным холмиком.
Натс тем временем запел – неожиданно звучным голосом:
«Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны,
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песочный город, построенный мной,
Давным-давно смыт волной.
Мой взгляд похож на твой,
В нем нет ничего, кроме снов и забытого счастья.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!»
Плач природы, смех сатаны,
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
Песочный город, построенный мной,
Давным-давно смыт волной.
Мой взгляд похож на твой,
В нем нет ничего, кроме снов и забытого счастья.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!»
Последовал проигрыш, во время которого второй участник засвистел, вполне попадая в ноты. Косолапый завозился и ткнул Северова локтем в бок, отчего тот приглушенно охнул. Свистун мгновенно обернулся, прищурился. Мишки затаили дыхание, и Северов с удивлением признал второго участника дуэта – это же футбольный тренер, Сникерс Шишкин(для всех – просто Сник). Он некоторое время похлопал ресницами, хмыкнул и повернулся обратно, досвистев мотивчик.
«Ты умна, а я идиот,
И неважно, кто из нас раздает,
Даже если мне повезет,
И в моей руке будет туз, в твоей будет joker.
Так не бойся, милая, ляг на снег.
Слепой художник напишет портрет,
Воспоет твои формы поэт,
И станет звездой актер бродячего цирка.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!»
И неважно, кто из нас раздает,
Даже если мне повезет,
И в моей руке будет туз, в твоей будет joker.
Так не бойся, милая, ляг на снег.
Слепой художник напишет портрет,
Воспоет твои формы поэт,
И станет звездой актер бродячего цирка.
Дым на небе, дым на земле,
Вместо людей машины,
Мертвые рыбы в иссохшей реке,
Зловонный зной пустыни.
Моя смерть разрубит цепи сна,
Когда мы будем вместе!»
Дул ветер, песня закончилась, началась следующая, и Мишки решили двигаться дальше – не ровен час, их заметят. Еще влепят выговор! Медленно-медленно отползли из зоны слышимости ночных костровых, встали и на цыпочках удалились в разросшийся колючий кустарник, на другой стороне которого и начинался дикий пляж.
И ни один не увидел руки, махнувшей в их сторону, и тихих голосов:
- Смотри, прямо как мы с тобой мелкие.
- Не говори! Ностальгия…
- Эх, где мои двенадцать лет…
- Да, ты уже не тот, старик. Ну, что, давай нашу?
- А давай! – и заиграл снова.
***
Мишки, наконец, добрались до небольшого отрезка пляжа, окруженного каменистыми скалами и практически непроходимым кустаником (шорты срочно зашивать, прямо с утра!)
Косолапый на секунду снял очки, чтобы протереть:
- Какие звезды! Я даже так вижу!
- Ага. Не то, что в городе – небо оранжевое по ночам, - скосил взгляд на товарища. – А какое у тебя зрение?
- Лучше не знать, – допротирал и водрузил на место. – Эх, Милки Вэя бы сюда.
- Кто такой Милки Вэй? – подозрительно поинтересовался Северов. «Теперь и новый друг, а я опять не в курсе?»
- Помнишь, я при тебе сегодня отдавал бинокль мальчишке? Из первого отряда?
- Ну да, глазастому такому, он?
- Ага, еще с Киндером все время дерется и мирится. Но они не со зла, а из-за научных споров – засмеялся Косолапый.
Северов действительно знал его – видел на репетиции спектакля первого отряда, пока еще непонятно о чем, но Милки играл то ли ночь, то ли волшебника – в черной хламиде до пола, с приклеенными серебристыми звездами из фольги. В волосах тоже поблескивали маленькие кусочки. Да и весь он был, как звездочка. И, надо сказать, тому шло – как взглянет своими большими сверкающими прожекторами, которые некоторые по ошибке называют глазами, сразу ясно, перед тобой – не человек. Потому что, когда Милки сердится, от него даже в жаркий светлый летний день веет холодком и по спине бегут мурашки. Но потом он всех прощает, улыбается, и из глубины зрачков на тебя весело и загадочно смотрят галактики.
Неудивительно, что ребятня из первого отряда старалась держаться подальше. Разве что Киндер, смешливый и несносный малец, вечно бегающий по лагерю и устраивающий мелкие пакости (например, выскакивающий из-за угла с криком «Сюрприз!», когда ты несешь высокую стопку книг в библиотеку), надежда и звезда кружка юных планеристов, клуба любителей радиотехники и почетный член конструкторского кружка, таскался за Милки хвостиком, впутывал в свои проделки и вообще был с ним не разлей вода.
***
Так они и сидели – глаза на небо, тело на песочке, а ноги – в воду, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами…
Косолапый вдруг вспомнил:
- Мишка, слушай, у меня кое-что есть! Ну-ка, подвинься, - и полез в карман. Весь день он ежечасно проверял жучка на целость, а тут пополз с ним, едва не придавив!
- Что у тебя там? – его друг откатился на песке.
- Сейчас покажу. Вот, смотри, - вытряхнул на ладонь длинное тельце. Жучиная «жопка» довольно ощутимо светилась.
- Ух, ты! Здорово!
- Это имаго обыкновенного светляка. Самка, поэтому почти не летает – видишь, какие маленькие крылышки. Их еще называют «Ивановы червячки».
- Как это они так светятся?
- Тебе объяснить? Люцифераза заставляет люциферин соединиться с кислородом, отсюда происходит окислительный процесс…
- Не надо, я все понял! Красиво…
Помолчали. Северов тоже кое-что вспомнил.
- А когда ты его поймал?
- Сегодня утром. Свежак! Я как раз был по делу у четвертого корпуса…
- По какому-такому делу?
Косолапый запнулся на полуслове.
- Ага! У тебя секрет! От меня! А я все равно все знаю.
- Знаешь? Откуда?
- От четвертого звена. Ладно тебе, Машка хорошая девочка.
- Ммм… да, хорошая. А это ты к чему?
- Как будто никто не догадался, что это за «К» в записке, которую ты отнес.
Косолапый продолжать молчать, как партизан, но немного затрясся. «Зачем так нарвничать» - обеспокоился Северов. Тот молчал-молчал и вдруг прыснул в кулак, а потом расхохотался.
- Так вот ты чего на меня весь день косо поглядываешь, как на врага народа! А я уже подумал…
- Что ты подумал?
- Да так, ничего…
Косолапый почесал переносицу под очками, пожевал губами, вздохнул и заговорщически склонился к приятелю, сжав его руку:
- Только никому не говори, я знаю, что ты не скажешь… меня попросили подсунуть бумажку, знаешь, кто? Ирис, понятно? Кис-кис втрескался в Машку!
- Ирис? Да, ладно! Ничего себе, - округлил глаза Мишка.
- Точно тебе говорю, - подтвердил второй Мишка, пересев обратно.
А руку так и оставил.
Прошу сделать тег для персонажей Мишек. Пожалуйста, я еще что-нибудь напишу по ним потом.